Несмотря на соглашение 2025 года, поддерживаемый США план связать Азербайджан с его эксклавом через Армению сталкивается с задержками. A U.S.-backed plan to link Azerbaijan to its exclave via Armenia faces delays despite a 2025 agreement.

Осуществляемый при посредничестве Соединенных Штатов мирный план, известный как Трамп-роут для международного мира и процветания, или Трипп, направлен на подключение Азербайджана к его эксклаву Нахичевана через южную Армению с использованием 43-километрового коридора железных дорог, автомагистралей и трубопроводов. A U.S.-brokered peace plan known as the Trump Route for International Peace and Prosperity, or Tripp, aims to connect Azerbaijan to its exclave of Nakhchivan through southern Armenia, using a 43-kilometer corridor of railway, motorway, and pipelines. Эта инициатива, предложенная в августе 2025 года после захвата Нагорного Карабаха в Азербайджане, при содействии бывшего президента Дональда Трампа направлена на ослабление региональной напряженности и укрепление экономических связей. Proposed in August 2025 after Azerbaijan’s 2023 recapture of Nagorno-Karabakh, the initiative, facilitated by former President Donald Trump, seeks to ease regional tensions and boost economic ties. Несмотря на подписанное соглашение между Арменией и Азербайджаном, проект по-прежнему в значительной степени не разработан, и на заброшенной станции советской эпохи видны только ржавые следы. Despite a signed agreement between Armenia and Azerbaijan, the project remains largely undeveloped, with only rusted tracks visible at a derelict Soviet-era station. Сохраняются проблемы, включая оппозицию со стороны Ирана, продолжающееся российское военное присутствие вблизи армяно-иранской границы и отсутствие подробных планов осуществления. Challenges persist, including opposition from Iran, ongoing Russian military presence near the Armenia-Iran border, and a lack of detailed implementation plans. Будущее коридора зависит от решения сложных геополитических вопросов без четких сроков или конкретного прогресса. The corridor’s future hinges on navigating complex geopolitical interests without clear timelines or concrete progress.